Обретенный рай - Страница 46

На сей раз, правда, на секунду зашел к Зу проститься. Мне от этого стало лучше или хуже? — размышляла она. В глазах Хантера не было ровным счетом ничего, что говорило бы о возможности его скорого появления в Ля-Шарметт.

Камилла с ним не уехала, как позже выяснила Зу. Очевидно, Андре Дюпон уговорил внучку еще немножко погостить у него. Но Зу очень хотелось верить, что все было иначе: Камилле просто не удалось уговорить Мэта взять ее с собой.

После отъезда прошло несколько дней, прежде чем гостье представилась возможность расспросить Хэндзл о том, что уже давно не давало девушке покоя.

— Хэндзл, — начала она, — пока здесь нет Тони (он в это время наверстывал упущенное: отвечал на давно полученные письма), я хотела бы вас кое о чем спросить. Скромен ли мой вопрос, решите сами. У меня нет права вас спрашивать, потому что это вроде бы ваши семейные дела, но…

— Вы не правы, милая, ведь скоро вы будете членом нашей семьи. Не стесняйтесь и спрашивайте о чем хотите. Я лишь сохраняю за собой право не отвечать вам, если сочту вопрос слишком тягостным.

— По правде говоря, я хотела спросить о Мэте.

— О сыне, сейчас? — удивилась Хэндзл. Ее проницательные глаза прямо смотрели в озабоченное лицо гостьи.

— Меня волнует одно высказывание Тони о Мэте. Естественно, это версия самого Тони. Мне интересно, придерживаетесь ли такого же мнения и вы.

Во взгляде Хэндзл отразилось глубокое раздумье. Если девушка поняла правильно, то, по-видимому, не должна была подвергать сомнению какие бы то ни было дела и слова жениха. Видимо, Хэндзл придерживалась мнения, что Зу, как и всякой любящей невесте, следовало верить, что все, сказанное Тони, — чистая правда, не требующая никаких подтверждений. А Зу ищет подтверждения. И это не потому, что она такой недоверчивый человек. Ей никогда не пришло бы в голову усомниться в подлинности слов Мэта, что бы и о чем бы он ни говорил. О Боже! Но она зашла уже так далеко, что теперь остается только продолжать.

— Мне известно, что Мэт и отец Тони начинали свое дело как партнеры. А потом Мэт выкупил у мистера Толбота его долю.

— Да, именно так.

— У Тони сложилось впечатление, что Мэт обманул его отца, и поэтому себя Тони тоже считает обманутым. Ему кажется, что они с дядей должны быть равными партнерами, а свое положение простого служащего у Хантера считает несправедливым.

— О Бог мой! Все это очень неприятно. Вряд ли вам понравится то, что я сейчас вынуждена буду сказать. Мои слова, — уточнила Хэндзл, — представят Тони отнюдь не в самом выгодном для него свете.

— Ничего не поделаешь!

— Думаю, вы правы.

Хэндзл глубоко вздохнула.

— Я должна вам немножко рассказать об отце Тони, моем покойном зяте. Не люблю плохо говорить об умерших, но Эдвард Толбот был человеком слабохарактерным. Вне всякого сомнения, он был очень хорош собой, обладал огромным обаянием, умел так красиво говорить, что на его трели откликалось множество пташек. Поэтому я понимала, что нашла в нем Нерисса. Он надеялся получить от жизни все, что только возможно. Вкусы у него были самые изысканные. Иметь все земные блага ему хотелось, но работать ради них — никогда. Эдвард был беспредельно ленив. Когда они с Мэтом начали общее дело, всем это казалось прекрасным. Оглядываясь назад, я вижу, что у Мэта уже тогда возникли какие-то опасения, но он никому ничего не сказал. Кто из них двоих по-настоящему трудился, выяснилось лишь тогда, когда сын ушел из фирмы.

— Ушел из фирмы?

— Как-то, ведя грузовик, Мэт попал в аварию. Говорят, что более половины всех дорожных происшествий, в которые попадают английские водители в Европе, случается в пределах ста пятидесяти километров от Ла-Манша из-за весьма жестких графиков и плохого знания англичанами французских дорожных правил. Но в случае с Мэтом вина была не его. Он никогда не ставил перед собой безрассудных целей, да и ездить по французским дорогам давно привык. Навстречу ему мчался какой-то сумасшедший курортник, который спешил на паром, чтобы вовремя попасть домой. У этого идиота в машине было трое детей, а он, не видя дороги, несся с бешеной скоростью. Мэт чуть было не врезался в эту машину. Она была гораздо меньше, чем его грузовик, и при столкновении мой сын остался бы невредим. Но можно было рискнуть и попытаться проскочить со стороны. Если за то время, что вы у нас, уже успели узнать Мэта, вам не надо говорить, какое решение он принял.

— Пойти на безрассудный риск?

Это была единственная ложь, в которой Зу могла его обвинить. Ведь совсем недавно Мэт сказал ей: «Я могу пойти на самый странный, но рассчитанный риск, но никогда не пойду на риск безрассудный».

И все-таки на такой риск Мэт пошел — один-единственный раз.

— Он резко свернул в сторону и опрокинул грузовик. А потом провел полгода в больнице. Самое большое беспокойство вызывал его правый глаз.

— Этот легкий шрам через все веко и щеку?

— Да. Мэта оперировали выдающиеся хирурги. Потом ему прописали полный покой. Следуя распоряжениям врачей, делая все для спасения глаза, сын чуть было не упустил дела на фирме. Без него у Эдварда все развалилось. Был бы Мэт здоров, он работал бы не жалея сил и все наладил бы. А Эдвард, с его ленью и беспечностью, без компаньона не мог справиться с ситуацией. И тогда Мэт решил: если он и будет работать день и ночь, чтобы выбраться из тупика, то только ради себя самого, а не ради кого-то, кто этого вовсе не заслуживает. Если считать обманом то, что Мэт предъявил Толботу ультиматум: либо принять его, Мэта, условия, либо они оба будут бездельничать в ожидании судебного исполнителя — тогда я согласна, сын обманул Толбота. Но в моей книге памяти все как раз наоборот. Эдвард был с самого начала связан с семейным бизнесом, поэтому Мэт считал, что обязан предоставить Тони возможность служить в агентстве и стабильный заработок. Мне кажется, внук не прав и по отношению к Мэту проявляет обыкновенную неблагодарность. Вместо того чтобы жаловаться на несправедливость, ему следовало бы быть более лояльным. И если уж Тони хочется иметь то, что имеет Мэт, он должен делать то, что в свое время сделал сын, — начать с отправной точки и всего добиться самому, а не искать легких путей. Тони — мой единственный внук. Я его очень люблю, но закрывать глаза на его недостатки не могу. Вы задали мне вопрос, лгать вам я не хотела. Мое молчание могло бы вам показаться подтверждением правоты Тони. Я решила ознакомить вас только с фактами. Альтернативы у меня не было, вы согласны? Очень надеюсь, что жених не упал в ваших глазах слишком низко.