Обретенный рай - Страница 13

Как было принято в добрые старые времена, Мэт, подчеркивая уважение к даме, учтиво ждал, когда Зу сядет. Он всегда умел добиться того, что женщина чувствовала его особое внимание. Зу всячески старалась подавить в себе ощущение полета к звездам. Ведь, чем выше взлетишь, тем резче будет падение. Как бы то ни было, но сидеть за столом напротив Мэта было воистину очень приятно.

Она уверяла себя, что, поев, обретет новые силы для сопротивления мужскому обаянию. В ожидании, пока прожарятся кофейные зерна, они, как добрые друзья, вместе мыли посуду, стоя совсем рядом. Он выпьет кофе и уйдет, подумала Зу, и мукам наступит конец. Волей-неволей ей пришлось признаться самой себе, что все оказалось гораздо легче, чем она думала. Мэт даже и не пытался до нее дотронуться. Однако пока он не окажется по ту сторону двери, ей все равно будет страшно, как в густом лесу.

— Где бы вы сейчас были, Зу, если бы не последние события?

— В Португалии.

— Бедный Тони! На мой взгляд, больничная койка — плохая замена супружеской постели. Да и вы, бедняжка! Тяжело, наверное, думать, что придется провести эту ночь в одиночестве, вместо того чтобы сразу после свадьбы разделить ложе с молодым супругом. Первая брачная ночь, как деликатно говаривали в старину. Теперь это выражение, содержащее квинтэссенцию счастья, стало анахронизмом. Возможно, и вы так считаете и потому не станете слишком огорчаться.

— Возможно.

Нет, не даст она ему повода позлорадствовать и не скажет, что думает иначе.

— В наши дни сексуальной свободы ожидание свадьбы тоже имеет некий очаровательный смысл в духе доброго старого времени. Уже поздно, — вскочила с места Зу, — наверное, вам пора уезжать.

— Если вы этого хотите. — Мэт поставил чашку с кофе и нехотя поднялся.

Он стоял у стола, не спуская глаз с хозяйки, но уходить не спешил и не отрываясь, долго, мучительно долго смотрел ей в глаза. Зу знала, что сейчас он ее поцелует, без этого не уйдет. Ее охватил ужас — она поняла, что именно этого ей и хочется.

— Никогда раньше мне в голову не приходило, насколько заманчивой может выглядеть женщина, если она вся, до самой шеи, скрыта одеждой. Это соблазняет гораздо больше, нежели самое глубокое декольте, не оставляющее мужчине никакой свободы воображения.

— Прекратим этот разговор, Мэт.

— Вы предпочитаете действия?

— Нет, я совсем не это имела в виду. Прекратите, Мэт.

— Прекратить что? Ведь я же ничего такого не делаю.

— Когда вы ничего «такого» не делаете, вы делаете куда больше, чем любой другой из всех, кого я знаю.

— Разве вам не нравится, как я на вас смотрю?

— Ничуточки!

Не нравился Зу и вдруг охрипший голос искусителя, бередивший чувства. Не нравилась и молнией пронесшаяся мысль — унаследуют ли сыновья Мэта привлекательную внешность отца и его гордую осанку, манеру распрямлять широкие плечи, а бедра чуть подавать вперед, как-то по-особенному ставя при этом ноги под небольшим углом друг к другу? Мысль эта вызвала у нее ощущение легкой боли где-то в самом низу живота. И боль эта обострилась, как только Зу вспомнила, что обзаводиться женой, чтобы иметь законнорожденных детей, в планы Мэта совсем не входило.

Зу больно прикусила нижнюю губу, пытаясь избавиться от вдруг подступившей сухости во рту. Она заметила, что глаза у Мэта сузились. Не счел ли он мое движение провокационным? — подумала она, когда мужчина поднял руку и приложил ладонь к ее губам.

Потом, вместо того чтобы опустить руку, Мэт внезапно погладил шею Зу и мягко привлек девушку к себе. И хотя невыносимое более ожидание закончилось, сам процесс поддразнивания только набирал силу.

Мужчина губами прикоснулся к ее лбу, потом они заскользили по виску, упругой щеке. Зу, предвкушая поцелуй, потянулась к Мэту. Но его губы прошли мимо ее рта и ласково коснулись ямки на шее. Эта ласка чуть не лишила девушку сознания. Она вся сжалась, испытывая силу сладостных ощущений. Когда ей показалось, что больше ни минуты не выдержит, поддразнивание мгновенно прекратилось, и губы Мэта замкнулись на ее губах. Это было как исполнение давнего обещания, и Зу утонула в наслаждении. Все ее существо упивалось нежностью поцелуя. Она не разгадала тонкой стратегии соблазнителя и не воспринимала во внешнем мире ничего, кроме ощущения мужских губ. Поэтому Зу сначала и не почувствовала, что рука Мэта, проникнув под блузу, касается ее груди. Блуза заколыхалась вместе с рукою Мэта; легкое прикосновение его большого пальца к затвердевшему соску отзывалось во всем ее теле. Зу понимала, что мужчину надо немедленно оттолкнуть, но сделать это не могла. Ничто теперь не имело для нее значения, только этот экстаз; от удовольствия по ее телу, подобно ветерку, пробежала дрожь. Она оказалась в такой восхитительной близости к Мэту, что всем своим существом почувствовала, как напряглись его бедра, ощутила охватившее его желание.

— Сегодня вы не должны оставаться в одиночестве. Вам вовсе не нужно лишать себя радости первой брачной ночи.

Зу почти не слышала голоса Мэта, настолько сильное желание овладело ею. Напряжение момента и до предела обострившиеся чувства погрузили ее в сплошной туман, туман безумия! Она теряла сознание в мужских объятиях. Ком стоял в горле, ей трудно было говорить.

— Нет, Мэт, нет!

Разве это ее голос?

— Нет?

— Вы, кажется, забыли о том, что я невеста вашего племянника.

— Об этом забыл не только я.

— Вы правы! Мне очень стыдно.

— Вам нечего стыдиться, Зу, — мягко заверил Мэт.

— Разве нечего? — с недоверием выдохнула девушка. — Не пытайтесь мне ничего объяснить. Да, честно говоря, то, что происходит между нами, вряд ли вообще можно объяснить.